Я вышла из самолета и моргнула, привыкая к солнечному свету. Женщина с ярко-рыжими волосами приближалась к самолету. На ней был серый костюм и черные очки от солнца, и она шла так, будто куда-то спешила.
– До меня дошли слухи, что мы прибудем примерно в то же время, – окликнула она Бриггса. – Решила поприветствовать вас лично, – специальный агент Лэйси Лок. Бриггс – мой партнер, а ты – Кассандра Хоббс.
Она рассчитала свой монолог так, что он закончился как раз в тот момент, когда она подошла к нам. Женщина протянула руку, и меня впечатлило, что она выглядит слегка озорной, несмотря на солнечные очки и костюм.
Я приняла рукопожатие.
– Рада с вами познакомиться, – сказала я, – обычно меня называют Кэсси.
– Хорошо, Кэсси, – ответила она. – Бриггс говорит, ты одна из моих.
Одна из ее?
Майкл пояснил:
– Профайлер.
– Майкл, не стоит высказываться о профайлинге с таким энтузиазмом, – беспечно произнесла Лок. – Кэсси может принять тебя за семнадцатилетнего парня, который вовсе не смотрит на мир с презрительной насмешкой.
Майкл прижал ладонь к груди.
– Ваш сарказм ранит меня, агент Лок.
Она фыркнула.
– Ты вернулась рано, – вставил Бриггс, обращаясь к агенту Лок, – в Бойсе ничего не вышло?
Лок коротко дернула головой:
– Тупик.
Между этими двоими явно произошел какой-то молчаливый диалог, а потом Бриггс повернулся ко мне.
– Как любезно сообщил Майкл, агент Лок – профайлер. Она возьмется за твое обучение.
– Повезло тебе, – с улыбкой сказала Лок.
– А вы… – я не знала, как спросить.
– Одаренная? – догадалась она. – Нет. Есть только одно дело, к которому у меня прирожденный талант, и, к сожалению, о нем я не смогу тебе рассказать, пока тебе не исполнится двадцать один. Но я училась в Академии ФБР и прошла все курсы по анализу поведения, какие там были. Я работаю в отделении изучения поведения уже почти три года.
Я задумалась, насколько грубо прозвучит, если я сейчас спрошу ее о возрасте.
– Двадцать девять, – ответила она. – И не переживай, ты привыкнешь.
– К чему?
Она снова улыбнулась.
– К тому, что люди отвечают на вопросы раньше, чем ты их задашь.
Оперативная база программы находилась во внушительном викторианском здании в небольшом городке Куантико, в Вирджинии, – достаточно близко к штаб-квартире ФБР на базе Корпуса морской пехоты в Куантико, но не настолько близко, чтобы у кого-нибудь появились лишние вопросы.
– Гостиная, медиазал, библиотека, кабинет, – человек, которого Бриггс нанял присматривать за домом, да и за нами, был отставным морпехом по имени Джуд Хокинс: шестьдесят с чем-то, орлиный взгляд, немногословен. – Кухня дальше. Твоя комната на втором этаже, – Джуд замолчал и взглянул на меня, – ты будешь делить комнату с одной из девочек. Думаю, это не проблема?
Я покачала головой, и он прошел дальше по коридору, к лестнице.
– Поживее, мисс Хоббс, – окликнул он меня. Я поспешила следом. Мне показалось, что я услышала в его голосе улыбку, хотя на его лице она если и отразилась, то мимолетно.
Я сдерживалась, чтобы не улыбнуться. Возможно, Джуд Хокинс грубоватый и прямолинейный, но интуиция подсказывала, что у него больше слабых мест, чем может показаться со стороны.
Заметив, что я рассматриваю его, он коротко, деловито кивнул. Как и Бриггс, он, похоже, вовсе не против того, что я могу получить общее представление о его характере по мелким деталям – в отличие от другого человека, который изо всех сил старался сбить меня с толку.
Отказываясь оглядываться на Майкла, я заметила, что на стене висят фотографии: больше десятка мужчин, одна женщина. Большинству около двадцати, но один или два постарше. Некоторые улыбаются, некоторые нет. Полный мужчина с темными бровями и редеющими волосами оказался рядом с портретом типичного сердцееда и черно-белым фото, сделанным на рубеже XIX–XX веков. Наверху лестницы с портрета побольше улыбалась пожилая пара.
Я взглянула на Джуда, подумав, что, может быть, это его родственники или эти фотографии связаны с кем-то из обитателей дома.
– Это убийцы. – Девушка-азиатка примерно моего возраста вышла из-за угла. Она двигалась как кошка и улыбалась так, будто только что съела канарейку.
– Люди на фото, – пояснила она, – это серийные убийцы. – Она намотала на указательный палец прядь блестящих черных волос, собранных в хвост, явно наслаждаясь моим дискомфортом: – Это такой милый способ напомнить Дину, для чего он здесь.
Дину? Кто такой Дин?
– Лично я нахожу это довольно мрачным, но опять же, я не профайлер. – Девушка отбросила волосы назад. – А вот ты профайлер, да?
Она шагнула вперед, и я невольно посмотрела на ее ноги в черных кожаных сапогах на каблуках, таких высоких, что у меня ноги заболели. Она носила обтягивающие черные брюки и свитер без рукавов – ярко-синий, как и некоторые пряди в ее черных волосах.
Пока я рассматривала ее одежду, девушка пересекла пространство между нами и оказалась так близко, что я могла бы дотянуться до ее волос и накрутить их на палец.
– Лия, – сказал Джуд совершенно невозмутимо, – это Кэсси. Если ты закончила ее запугивать, держу пари, она рада куда-то пристроить свою сумку.
Лия пожала плечами.
– Mi casa es su casa[3]. Твоя комната там.
«Твоя комната, – отметила я, – не «наша».
– Кэсси ужасно расстроена, что не окажется в одной комнате с тобой, Лия, – сказал Майкл и подмигнул, прочтя выражение моего лица. Лия повернулась к нему, и ее губы медленно изогнулись в улыбке.
– Соскучился по мне? – спросила она.
– Как по занозе в лапе, – ответил Майкл.
Агент Бриггс, который поднялся по лестнице следом за нами, откашлялся.
– Лия, – сказал он, – рад тебя видеть.
Лия взглянула на него.
– Ну же, агент Бриггс, – откликнулась она, – это ведь попросту неправда.
Агент Лок закатила глаза.
– Лия специализируется на обмане и маскировке, – сказала она. – Ей пугающе хорошо удается распознавать, когда люди врут. И, – добавила агент Лок, посмотрев ей в глаза, – она сама хорошо умеет врать.
Лию, похоже, слова агента не обидели.
– Еще я билингва. И очень-очень гибкая.
Второе «очень» было адресовано непосредственно Майклу.
– Значит, – сказала я, чувствуя, как лямка сумки впивается в плечо, и пытаясь осмыслить тот факт, что Лия – прирожденный лжец, – портреты на стенах не принадлежат серийным убийцам?
Ответом мне была тишина. Молчание Майкла. Молчание Джуда. Молчание агента Лок, которая выглядела слегка сконфуженно.
Агент Бриггс откашлялся.
– Нет, – наконец сказал он. – Это правда.
Мой взгляд невольно остановился на портрете пожилой пары.
Улыбающиеся серийные убийцы, десятисантиметровые каблуки и девушка с талантом лжеца? Явно будет интересно.
Бриггс и Лок ушли вскоре после того, как Джуд показал мне мою комнату. Они пообещали, что вернутся на следующий день, чтобы заняться моим обучением, но пока что мне нужно просто обживаться на месте. Соседка – кто бы это ни была – еще не объявилась, так что комната была в полном моем распоряжении.
Сдвоенная кровать стояла на другом конце комнаты. Эркерное окно выходило на задний двор. Я нерешительно открыла дверь – как я предполагала, в гардеробную. Она оказалась заполнена ровно наполовину: половина каждой полки, половина пола, половина стоек с вешалками. Моя соседка предпочитала узоры однотонной одежде, яркие цвета пастельным; черного и белого в ее гардеробе тоже было немало, а вот серого не оказалось. Вся ее обувь была на плоской подошве.
«Притормози немного, Кэсси, – сказала я себе, – впереди много месяцев для того, чтобы проанализировать личность соседки, и мне не придется для этого тайком рассматривать ее одежду».
Не тратя времени даром, я опустошила собственную сумку. Я прожила в Колорадо три года, но до этого нигде не задерживалась дольше чем на четыре месяца. Мама всегда была готова поехать на следующее шоу, в другой город, к следующей цели, так что я отлично умела распаковывать вещи. Когда я закончила, в шкафу на моей половине еще оставалось место.
– Тук-тук, – голос Лии слышался громко и четко. Она вошла, не дожидаясь разрешения, и я заметила, что она переоделась.
Вместо сапог на ней теперь были балетки, а обтягивающие черные брюки она сменила на кружевную пышную юбку. Волосы были собраны в хвост на затылке, ее взгляд, казалось, смягчился. Она заметно преобразилась или… переключилась на другую личность.
Сначала Майкл, теперь Лия. Я подумала, может, он у нее научился так менять стили или она научилась у него. Учитывая, что Лия специализировалась на обмане, я поставила бы на первый вариант.
– Уже закончила разбирать вещи? – спросила она.
– Еще кое над чем работаю, – ответила я, сосредоточенно копаясь в тумбочке.
– Нет. Вовсе нет.
Никогда не считала себя лжецом – до момента, когда способности Лии отняли у меня возможность врать.
– Слушай, эти портреты серийных убийц придают новое значение слову «жуткий». – Лия прислонилась к дверному косяку. – Я прожила здесь шесть недель, прежде чем кто-то сказал мне, что те милые бабушка и дедушка – на самом деле Фэй и Рэй Коупленд, осужденные за то, что убили пять человек и сделали из их кожи уютное одеялко. Поверь мне, такое лучше узнать сразу.
– Спасибо, – сухо ответила я.
– Не важно, – растягивая гласные, произнесла Лия. – Джуд – хреновый экскурсовод, но на диво хороший повар. У него глаза на затылке, но вот болтуном его не назвать, и, если ты не собираешься сжечь это место дотла, он на многое закроет глаза. Я подумала, может, тебе нужна нормальная экскурсия или у тебя возникли вопросы.
Не уверена, можно ли считать человека, которого ценят за умение врать, идеальным источником информации или экскурсоводом, но я не собиралась отклонять предложенное перемирие, тем более у меня был один вопрос.
– Где моя соседка?
– Там же, где всегда, – невинно ответила Лия, – в подвале.
Подвальные помещения располагались под всем домом, а также простирались под передним и задним дворами. Спустившись по лестнице, я увидела только две огромные белые стены, которые тянулись по всей ширине помещения, но немного не доходили до потолка высотой в четыре с лишним метра. Между ними обнаружился небольшой промежуток: вход. Я подошла к нему. Что-то взорвалось, и я отпрыгнула, прикрывая лицо руками.
«Стекло, – запоздало подумала я, – битое стекло».
В следующую секунду я осознала, что не вижу источника звука. Я опустила руки и оглянулась на Лию, которая даже не шелохнулась.
– Это нормально? – спросила я ее.
Она непринужденно пожала плечами.
– Скажи мне, что такое «нормально».
Из-за одной из перегородок высунулась девушка.
– Соответствующее определенному типу, стандарту или устойчивой закономерности.
Первое, на что я обратила внимание, кроме бодрого голоса и ее объяснения, что такое «нормально», – ее волосы: светлые – такие белые, что могли бы, наверное, светиться в темноте, и идеально прямые. Концы неровные, а криво подстриженная челка – слишком короткая, словно она сама себя подстригала.
– Разве тебе не положено носить защитные очки? – спросила Лия.
– Возможно, они оказались ненадежными, – с этими словами она снова скрылась за перегородкой.
Судя по тому, как довольно изогнула губы Лия, я готова была поставить что угодно: я только что встретилась со своей соседкой.
– Слоан, Кэсси, – Лия широко взмахнула рукой. – Кэсси, Слоан.
– Приятно познакомиться, – сказала я. Сделав несколько шагов вперед, я оказалась в пространстве между перегородками и увидела, что за ними скрывалось: узкий коридор, по обе стороны множество комнат, у каждой только три стены.
В ближайшей из них, слева, я обнаружила Слоан, которая стояла посреди чего-то вроде ванной комнаты. У дальней стены была дверь, и я поняла, что комната выглядит в точности как ванная, у которой убрали одну стену.
– Как площадка для киносъемок, – прошептала я. Пол был засыпан стеклом. По меньшей мере сотня клейких заметок прикреплены к краю раковины и ниже, по спирали, на кафельном полу. Я посмотрела в коридор, на другие комнаты. Там были другие декорации.
– Потенциальное место преступления, – сообщила Лия, – для симуляций. По эту сторону, – Лия взмахнула рукой, словно помощница ведущего телешоу, – у нас расположены внутренние помещения – ванные, спальни, кухни, прихожие. Несколько миниатюрных – действительно миниатюрных – ресторанных залов, и, просто потому, что мы не можем без клише, декорации почтового отделения, на случай если захочется настоящей жести.
Лия повернулась и показала на другую сторону коридора.
– А здесь, – сказала она, – несколько открытых пространств: парк, парковка, место для свиданий.
Я повернулась к «ванной» и Слоан. Та со спокойным лицом осторожно опустилась на колени рядом с осколками стекла и рассматривала их. Ее пальцы замерли прямо над ними.
Через некоторое время она моргнула и выпрямилась.
– У тебя рыжие волосы.
– Да, – подтвердила я, – рыжие.
– Людям с рыжими волосами нужно примерно на двадцать процентов больше анестезии при хирургических операциях, и они с существенно большей вероятностью просыпаются на столе.
У меня возникло отчетливое ощущение, что Слоан так здоровается, и внезапно картина сложилась: тщательно разложенные вещи в гардеробной, точность, с которой она разделила пространство на две части. Агент Бриггс говорил, что у кого-то есть дар обращения с числами и вероятностями.
– Слоан невероятно опасна, когда дело доходит до чисел, – сказала Лия и ленивым движением показала на осколки стекла, – иногда в буквальном смысле.
– Это просто проверка, – попыталась оправдаться Слоан. – Алгоритм, который предсказывает, как разлетятся осколки, действительно…
– …восхитительный? – подсказал донесшийся сзади голос. Лия провела длинным наманикюренным ногтем по нижней губе. Я обернулась.
Майкл улыбнулся.
– Посмотрела бы ты на нее, когда она под кофеином, – сообщил он, кивая на Слоан.
– Майкл прячет кофе, – мрачно сообщила Слоан.
– Поверь мне, – протяжно произнес Майкл, – так лучше для всех. – Он помолчал, а потом медленно, широко улыбнулся мне: – Эти двое были с тобой достаточно милыми и травмирующими, Колорадо?
Я осмыслила тот факт, что он только что дал мне кличку. Лия встала между нами.
– Травмирующими? – повторила она. – Ты мне будто не доверяешь, Майкл. – Ее глаза расширились, и она выпятила нижнюю губу.
Майкл фыркнул.
– С чего бы это?
Специалист по эмоциям, мастер обмана, знаток статистики, которой нельзя употреблять кофе, и я.
– И все? – спросила я. – Нас всего четверо?
Вроде бы Лия упоминала еще кого-то?
Взгляд Майкла потемнел. Губы Лии медленно сложились в улыбку.
– Ну, – весело произнесла Слоан, совершенно не замечая, как изменилась атмосфера, – еще есть Дин.
Дина мы нашли в гараже. Он лежал на черной скамейке, повернувшись лицом к противоположной от двери стене. Русые волосы прилипли к потному лицу, челюсти крепко сжаты – он сосредоточенно, медленно, методично выполнял жим лежа. Каждый раз, когда локти распрямлялись, я ожидала, что он остановится. Но он продолжал.
Он был мускулистым, но стройным, и мне показалось, что то, чем он занимается, не просто тренировка, а наказание.
Майкл закатил глаза, а затем подошел к Дину, встав позади него.
– Девяносто восемь, – сказал он с деланым напряжением в голосе, – девяносто девять. Сто!
Дин на мгновение закрыл глаза, а затем снова вытолкнул штангу вверх. Руки слегка дрогнули, когда он стал опускать ее на стойку. Майкл явно не собирался его подстраховывать. К моему удивлению, Слоан протиснулась мимо Майкла, обхватила штангу тонкими ручками и отклонилась назад, помогая поставить ее на место.
Дин вытер руки о джинсы, взял лежавшее рядом полотенце и сел.
– Спасибо, – сказал он Слоан.
– Крутящий момент, – ответила она вместо «пожалуйста», – мои руки выполнили функцию рычага.
Дин встал, слегка приподняв уголки губ, но, как только увидел меня, неродившаяся улыбка застыла на его лице.
– Дин Реддинг, – произнес Майкл, явно слишком наслаждаясь внезапным дискомфортом, который ощутил Дин, – познакомься с Кэсси Хоббс.
– Приятно познакомиться, – сказал Дин, отводя взгляд и произнося эти слова куда-то в пол.
Лия, которая до этого момента нетипично для себя молчала, подняла бровь, глядя на Дина.
– Ну, – прокомментировала она, – это, строго говоря…
– Лия. – Дин говорил не громко и не напористо, но в ту же секунду, как он произнес ее имя, Лия замолчала.
– Строго говоря, что? – спросила я, хотя уже знала, что следующее слово, которое она произнесет, правдивым не будет.
– Ничего, – певуче ответила Лия.
Я снова посмотрела на Дина: светлые волосы, темные глаза, открытая поза, сжатые кулаки.
Я анализировала, как он стоит, форму лица, потертую белую футболку и драные синие джинсы, волосам не помешала бы стрижка. Дин стоял спиной к стене, его лицо оставалось в тени, словно там ему и было место.
Почему он не рад меня видеть?
– Дин, – сказал Майкл с интонацией человека, который сообщает восхитительный, но бесполезный факт, – прирожденный профайлер, как и ты.
Три последних слова адресовались скорее Дину, чем мне, и они возымели действие. Дин поднял глаза, чтобы посмотреть на Майкла. На лице Дина не было эмоций, но в его взгляде сквозило что-то, и я поняла, что ожидаю, что Майкл отведет взгляд первым.
– Дин, – продолжил Майкл, пристально глядя на Дина и обращаясь ко мне, – больше, чем кто-либо, знает о том, как мыслят убийцы.
Дин отбросил полотенце. Напружинив мышцы, он протолкнулся мимо Майкла и Слоан, мимо Лии и меня. Через несколько секунд его здесь уже не было.
– Дин – человек вспыльчивый, – сообщил Майкл, прислонившись к скамейке для тренировок.
Лия фыркнула.
– Майкл, если бы Дин был вспыльчивым, ты уже лежал бы в могиле.
– Дин никого не убьет, – сказала Слоан с почти комичной серьезностью.
Майкл вытащил четвертак из кармана и подбросил монету в воздух.
– Хочешь пари?
В ту ночь я не видела снов. Я и спала немного – спасибо тому, что у Слоан, с ее тонкой и хрупкой фигурой, похоже, была носоглотка дальнобойщика с лишним весом. Я пыталась отвлечься от звуков ее храпа, представляя каждого из одаренных, которые жили в этом доме: Майкл, Дин, Лия, Слоан. Никто из них не оказался таким, как я ожидала. Никто не вписывался в знакомые схемы. То засыпая, то просыпаясь – состояние, самое близкое к полноценному отдыху, что было мне в этот момент доступно, я играла в игру, которую придумала еще маленькой. Я мысленно снимала свою кожу и надевала чью-то еще.
На мне кожа Лии. Я начала с внешности. Она выше меня, гибкая. Волосы длиннее, и она спит, не убирая их под голову, а рассыпав по подушке. Ногти накрашены, а если она ощущает избыток энергии, то потирает ноготь большого пальца левой руки большим пальцем правой. Я представила, как поворачиваю голову – голову Лии – в сторону, глядя в ее шкаф.
Если Майкл выбил из Бриггса машину, Лия, наверное, выпросила одежду. Я почти увидела ее шкаф, набитый до отказа. Когда картинка сфокусировалась, я ощутила, как контроль перехватывает подсознание и я теряю ощущение реального мира в угоду воображаемому, который выстроила в своей голове.
Я отпустила мысли про кровать и шкаф, отпустила физические ощущения. Я позволила себе стать Лией, и на меня со всех сторон обрушился поток информации. Словно писатель, потерявшийся в книге, я позволила симуляции развиваться своим чередом. Там, где я и Слоан были аккуратными, Лия, которую я представляла, оказывалась хаотичной, а ее комната – архивом всех ощущений за последние несколько месяцев. В том, как одежда была разложена в ее гардеробной, не было никакого смысла. Платья сползали с вешалок. Кое-где одежда – грязная, чистая, новая, какая угодно – валялась на полу.
Я представила, как встаю с кровати. Сама я обычно сначала садилась, но Лия не тратила времени даром: она вставала, перекатываясь, сразу готовая к действию и даже к нападению. По плечам рассыпались длинные волосы, и я накрутила прядь на указательный палец: еще одна привычка Лии, которую она тщательно отработала, чтобы движение не выглядело нервным.
Я оглянулась на дверь комнаты. Закрыта, конечно. Наверное, и заперта. Кого я не впускаю? Чего я боюсь?
Боюсь? Я молча усмехнулась, мой внутренний монолог все сильнее походил на голос Лии. Я ничего не боюсь.
Я на цыпочках подошла к гардеробной, мягко покачивая бедрами, и вытащила футболку, какая попалась под руку. Совершенно наугад, но дальнейшее не было случайным. Я создавала свой облик. Я наряжала себя как куклу, и с каждым моментом увеличивала расстояние между поверхностью и всем, что скрывалось под ней.
Я привела в порядок волосы, глаза, ногти. Но тихий голосок в голове никуда не делся. Тот же, который настаивал, что я не боюсь. Только в этот раз он повторял снова и снова другую мысль: я здесь, за запертой дверью, за которой поджидает черт знает что, потому что мне больше некуда пойти.
Теперь ты дома. В одиночестве. Все на местах. Все, кроме одного.
Ты знаешь, что есть и другие люди, подобные тебе. Другие чудовища. Другие боги. Ты знаешь, что и другие забирают сувениры на память, вещицы, по которым можно вспомнить этих девушек, когда их крики стихнут, когда их тела и их умоляющие лживые губы исчезнут навсегда.
Ты медленно подходишь к шкафчику. Открываешь его. Осторожно, бережно ты кладешь помаду этой шлюхи рядом с остальными. Когда полиция будет осматривать ее сумочку, такую пропажу не заметят.
Они никогда не замечают.
На твоем лице ленивая улыбка, ты проводишь пальцами по каждому тюбику. Вспоминаешь. Наслаждаешься. Планируешь.
Тебе всегда мало. Этому никогда не будет конца.
Особенно теперь.
На следующий день я была не способна смотреть на Лию. Игра, в которую я играла ночью, в детстве помогала понять незнакомцев – детей, которые попадались мне в закусочных, зрителей, которые приходили на мамины представления. Они никогда не были для меня реальными, как и вещи, которые я воображала, когда мысленно влезала в их шкуру. Но теперь я невольно задумалась о том, в какой степени это воображение, а в какой – мое подсознание, которое анализировало Лию, ее поведение, личность, окружение. Я вообразила, что Лия неаккуратная, или выявила это с помощью анализа?
– Хлопья в шкафу, яйца в холодильнике. – Джуд поприветствовал меня из-за газеты, когда я вошла в кухню, по-прежнему обдумывая этот вопрос. – Я схожу за покупками в «ноль-девятьсот». Если есть просьбы, говори сейчас или умолкни навсегда.
– Никаких просьб, – сказала я.
– Тебе многого не требуется, – прокомментировал Джуд.
Я пожала плечами:
– Стараюсь.
Джуд сложил газету, отнес пустую кружку к раковине, сполоснул ее. Минуту спустя – четко в девять – я осталась на кухне одна. Наливая молоко в пиалу с хлопьями, я снова задумалась о том, насколько логичной была моя «симуляция» Лии, откуда я могла узнать это о ней и знала ли вообще.
– Понятия не имею, что тебе сделали эти хлопья Cheerio, но уверен, они очень-очень об этом сожалеют, – прокомментировал Майкл, усаживаясь за стол рядом со мной.
– Прости, что?
– Ты уже пять минут пытаешь их размешиванием, – сообщил Майкл. – Это насильственное применение ложки, вот что это.
Я выловила кусочек и кинула в него. Майкл поймал его и закинул в рот.
– И кто из нас озадачил тебя на этот раз? – спросил Майкл.
Внезапно я пристально заинтересовалась своими Cheerios.
– Ну же, Колорадо. Когда твой мозг составляет психологический портрет, твое лицо транслирует смесь сосредоточенности, любопытства и спокойствия. – Майкл помолчал. Я закинула в рот большую порцию хлопьев. – Мышцы шеи расслабляются, – продолжал он, – уголки губ чуть-чуть опускаются. Голова слегка наклоняется набок, а в уголках глаз появляются «гусиные лапки».
Я спокойно опустила ложку в пиалу.
– У меня не бывает «гусиных лапок».
Майкл потянулся к моей ложке и схватил немного хлопьев.
– Тебе никто не говорил, что ты такая милая, когда сердишься?
– Надеюсь, я вам не помешаю. – Лия вошла, забрала у нас коробку хлопьев и принялась есть прямо из нее. – На самом деле это неправда, ведь, что бы тут ни происходило, я в восторге от возможности помешать.
Я сдерживалась и не изучала Лию и определенно пыталась контролировать, чтобы в уголках глаз не появлялись морщинки, но очень трудно игнорировать тот факт, что на Лии была мало что прикрывающая шелковая пижама и… жемчуга.
– Итак, Кэсси, ты готова к первому дню вводной части курса «Как забираться в голову плохим ребятам»? Лия поставила коробку с хлопьями на стол и направилась к холодильнику. Она принялась копаться в нем, засунув голову внутрь. Ее пижама оставляла мало простора для воображения.
– Я готова, – сказала я, отводя взгляд.
– Кэсси с рождения готова, – объявил Майкл. Лия, не вылезая из холодильника, на мгновение замерла. – Кроме того, – продолжил Майкл, – что бы агент Лок ни заставила ее делать, это лучше, чем смотреть фильмы на иностранных языках без субтитров.
Я с трудом сдержала улыбку, услышав раздражение в голосе Майкла.
– Они тебя этим заставили заниматься в первый день?
– Этим они заставили меня заниматься первый месяц. – сообщил Майкл. – «Эмоции выражаются не в том, что люди говорят, – произнес он, изображая кого-то из агентов, – они выражаются в позах, выражениях лиц и культурно-специфичных воплощениях универсальных феноменологических опытов».
Лия выбралась из холодильника с пустыми руками, захлопнула дверцу, а потом открыла морозилку.
– Бедняжка, – сказала она Майклу, – я здесь уже почти три года, и единственное, чему они меня научили, что психопаты реально хорошие лжецы, а агенты ФБР врать не умеют.
– Много их тебе встречалось? – спросила я.
– Агентов ФБР? – Лия сделала вид, что не понимает, о чем речь, и извлекла из холодильника упаковку мятного мороженого с кусочками шоколада.
Я выразительно посмотрела на нее.
– Психопатов.
Она достала из ящика стола ложку и взмахнула ею, будто волшебной палочкой.
– ФБР прячет нас в милом маленьком домике в милом маленьком районе в милом маленьком городе. Ты и правда думаешь, что Бриггс собирается позволить мне сопровождать его на допросах? Или работать в поле, где у меня появится возможность сделать что-то настоящее?
Майкл перевел слова Лии в несколько более дипломатичную форму.
– У Бюро есть записи, – сказал он, – аудио, видео, расшифровки. В основном нераскрытые дела. Те, в которых так и не смогли разобраться. И на каждое нераскрытое дело, которое они дают нам, приходятся десятки дел, которые уже раскрыли. Проверяют, действительно ли мы так хороши, как говорит агент Бриггс.
– Даже если ты дашь им тот ответ, который они ожидают, – продолжила Лия точно с того места, где остановился Майкл, – даже если власть имущие убедятся, что ты прав, они хотят знать почему.
Почему – что? Я не задала вопрос вслух, но Майкл все равно ответил:
– Почему мы на это способны, а они нет. – Он потянулся к моей тарелке и подхватил еще немного хлопьев. – Они не просто хотят обучить нас. Они не просто хотят использовать нас. Они хотят стать нами.
– Несомненно, – согласился новый голос, – в глубине души, в самом своем сердце все, чего я хочу от жизни, – стать Майклом Таунсендом.